Сѓс‚Рµрїрѕр°Сџ антилопа поделки: Чтобы лучше понимать друг друга…

Курганы под Звенигородом

Как славяне осваивали Московскую
землю

Московская земля — особый регион,
поскольку здесь начала складываться русская
государственность, а позже он явился ядром
формирования русского централизованного
государства. Поэтому особенно важно проследить
этапы освоения этой территории славянским
населением в IX—XI вв. Однако московская
земля была обжита задолго до славян. В последние
годы на территории Подмосковья были обнаружены
стоянки, восходящие к каменному веку (Зарайск). В
эпоху железного века (VII в. до н.э. — VIII в.
н.э.) население этого края было уже довольно
значительным. Оно обитало на небольших
городищах, которые имели мощную систему
обороны в виде валов и рвов. Основным занятием
поселенцев было животноводство и рыболовство.
Сельскохозяйственных орудий найдено крайне
 мало. Памятники этого периода были отнесены к
так называемой дьяковской культуре, названной
так по с. Дьяково близ Коломенского, где и было
раскопано первое такое городище. На территории
Москвы известны и другие городища дьяковской
культуры: в Кремле, на мыс в устье
р. Неглинной, в Кунцево, на р. Сетуни,
Мамоново.

Дьяковскую культуру отличает прежде всего
керамика. Сосуды формовались от руки, без помощи
гончарного круга. Но самым характерным признаком
керамики дьяковцев была обработка стенок
сосудов, на которых сохранились своеобразные
отпечатки то ли сети, то ли грубой ткани. Поэтому
такую керамику археологи называют сетчатой.

На каждом дьяковском городище проживал, видимо,
один род, насчитывающий от 50 до 200 человек.

Долгое время археологам были известны только
городища дьяковской культуры. Но в последнее
время стали выявляться и неукреплённые открытые
поселения. Хуже обстояли дела с поисками мест
погребений дьяковцев. Могильников обнаружено не
было. Сложилось мнение, что, по-видимому,
умершего сжигали и прах развеивали. Но вот в
1980-х гг. археологом Ю.А.Красновым под
Звенигородом был раскопан так называемый
«домик мёртвых». Он представлял собой
небольшой сруб, внутри которого находились
сосуды дьяковского облика, заполненные
кальцинированными пережжёнными человеческими
костями. Это пока единственный погребальный
памятник дьяковцев.

Здесь следует отметить, что в археологии
Москворечья долгое время существовала
неразрешимая дилемма, связанная с тем, что
имелась хронологическая лакуна в 3—4 столетия
 между окончанием жизни на городищах
железного века (VII в. ) и появлением первых
славянских поселенцев (XI в.).

Исторически это обстоятельство объяснению
не поддаётся. Плотность населения эпохи позднего
железного века была достаточно высокой, так же
как и в славянское время. Так куда же девалось
население в промежутке VIII—Х вв.?

Решение этой проблемы следовало искать в двух
направлениях: либо пересмотреть датировки
городищ железного века, либо найти в Подмосковье
славянские памятники старше XI в. В последние
два десятилетия позитивные сдвиги произошли по
обоим направлениям. Специалисты по железному
веку при тщательном анализе вещей, происходящих
из раскопанных городищ этого периода, пришли к
заключению о том, что некоторые находки с этих
городищ можно датировать вплоть до X в.

Что же касается ранних поселений славян
(IX—XI вв. ) на территории Подмосковья, то к
настоящему времени их найдено уже более двух
десятков. Основная их часть размещается по
течению р. Москвы и её притоков, что
свидетельствует о путях проникновения славян в
Московский край. В то же время оказываются
освоенными такие внутренние реки, как Пахра и
частично Истра и Клязьма. Однако следует
отметить, что плотность славянского населения в
этот ранний период была, очевидно, невысокой,
поскольку это время — период первичного
проникновения славян на Московскую землю.
Славянское население следовало по рекам, которые
в древности были основными путями передвижения.
Летом перемещались по воде, а зимой по льду
(«зимником»). Сухопутные дороги в Подмосковье
появились довольно поздно — не ранее XIV в.,
когда в достаточном количестве появились орудия
для вырубки лесов (топоры, косы). Тогда стали
появляться поселения на водораздельных
участках.

Оседало пришлое население на вновь освоенных
прибрежных участках с их плодородными почвами,
а также на небольших площадках заброшенных
городищ железного века. При этом славянами
нередко перестраивалась система обороны этих
городищ и для проживания выбирались
преимущественно те из них, которые размещались
по течению основной транспортной артерии —
р. Москве.

Если же славяне селились на незащищённых
прибрежных участках, то выбирали те из них,
которые имели природные укрепления. Такие
поселения относились к так называемому типу
 мысовых, т.е. таких, которые располагались на
 мысах при впадении в основную реку другой
реки либо вхождении оврага.

На некоторых из таких поселений велись
раскопки. Наиболее полно изученным является
селище, расположенное на р. Пахре у с. Покров
(раскопки автора). Площадь поселения составляла
10 тыс. м². Оно вытянуто вдоль правого
берега р. Пахры на протяжении 150 м при ширине
70 м. Всего вскрыли около 200 м²
поселения. На этой площади были выявлены остатки
семи сооружений, из которых по крайней мере
три можно признать жилыми. Определяющим
признаком последних является наличие
глинобитных печей. В целом остатки этих
сооружений имеют вид слегка заглублённых
в материковый суглинок западин различной
формы. Сами же эти сооружения представляли собой,
очевидно, наземные деревянные срубы, остатки
которых не сохранились. Форма этих западин
разнообразна, так же как и их площадь (2,8—6,8 м².).
В одном из этих сооружений выявлена глинобитная
печь, которая размещалась вне контуров самой
западины и была врезана в материк. В этом же
сооружении были прослежены остатки глиняной
обмазки пола.

Вещевой комплекс с этого поселения невелик —
всего 26 находок, которые датируются Х—ХI вв.
Гораздо более выразителен комплекс фрагментов
глиняных горшков (керамика). Всего их найдено
более 500. При этом в нижних слоях поселения
преобладает лепная керамика, т.е. такая, которая
формовалась без помощи гончарного круга,
вытягиваясь мастером из куска глины вручную.
Такая посуда имеет толстые стенки с
шершаво-бугристой поверхностью из-за примесей
толчёных фрагментов сосудов и кварцитов.

Многие сосуды имеют украшения в виде
защипов по их верхнему краю. Иногда плечики
сосудов украшались волнистым и линейным
орнаментом. Подобная лепная керамика характерна
для посуды так называемой роменской культуры,
памятники которой располагались далеко на запад
от нашей территории. Они локализуются в
 междуречье среднего течения Днепра и
верховьев Дона, где население выбирало для
проживания высокие места, мысы, которые
дополнительно были ещё укреплены валами и рвами.
Жилищами служили полуземлянки, стенки которых
были обложены деревом. Обогревались такие жилища
сводчатыми глинобитными печами.

При изучении карты размещения археологических
памятников этой поры (IХ—ХI вв.) бросается в
глаза, что многие из них образуют сгустки. Эти
сгустки состояли из крупных поселений,
являвшихся центрами сельской общины, тяготеющих
к ним курганных могильников (общинных
кладбищ), а также городищ-убежищ. Позже с
территории таких общинных центров шло освоение и
заселение окрестных земель. В конце этого
периода (XI в.) начинается процесс окняжения
этой территории.

Следующий, второй этап освоения славянами
бассейна Москворечья приходится на ХII—ХIII вв.
Это период массового расселения славян в этом
регионе. Наиболее плотно заселённым оказывается
течение р. Москвы (до 30 памятников на 100 км²),
Пахры (до 20 памятников на 100 км²).

Сельские поселения этой поры в большинстве
своём относятся к так называемому приречному
типу, когда селище вытянуто полосой вдоль реки.
Размеры этих поселений варьируются очень
значительно — от 200 м² до 72 тыс.  м².
Однако из 127 селищ этой поры частичным раскопкам
было подвергнуто всего шесть.

Принцип освоения славянами бассейна
Москворечья в этот период оставался, видимо, тот
же, что и для первого периода: сначала возникали
территории сельских общин с крупными
поселениями и могильниками в центре, а затем
происходило освоение окрестных земель. Анализ
 материалов, происходящих из раскопанных
поселений, показывает, что в этот период уже
прослеживается некоторое расслоение в среде
сельской общины и зарождение феодальных усадеб.
Их отличают небольшие размеры, обновлённая
система обороны, а также наличие нерядовых
находок, характерных для быта феодалов.

Выявлены также и остатки ремесленных
 мастерских, таких как железоделательные,
кузнечные, ювелирные.

Важным показателем развития
государственности является возникновение
городов. По выражению одного из историков
(Б.Д.Греков), если города появились среди
какого-то племени, то это значит, что племенной
строй либо совсем рухнул, либо находится в
состоянии разрушения.

Основная часть подмосковных городов
появляется именно в XII—XIII вв. (Волоколамск,
Дмитров, Коломна, Лобынск, Можайск, Перемышль,
Хатунь, Сверилеск). Сведения о них мы черпаем
из летописных источников, где даются описания
 межкняжеских столкновений, происходивших,
как правило, на пограничных территориях. Анализ
этих сведений позволяет выяснить, что бассейн р.
Москвы в этот период оказался
поделённым между такими соседствующими
крупными княжествами, как Смоленское,
Ростово-Суздальское, Рязанское и Черниговское.
Вследствие этого города рассматриваемого
региона следует относить к категории окраинных
крепостей, поставленных князьями этих
соседствующих княжеств для укрепления своих
пограничных рубежей. Так, Москва и Звенигород
принадлежали Ростово-Суздальскому княжеству,
Перемышль, Можайск — Смоленскому, Серпухов,
Хатунь — Черниговскому, Коломна — Рязанскому.

Следует обратить внимание, что археологические
данные позволяют иногда на 1—2 столетия отдалить
время возникновения города в сравнении с его
первым упоминанием в письменных источниках. К
примеру, первое упоминание Звенигорода
относится к 1336 г. (духовная Ивана Калиты), в то
время как археологические раскопки показали, что
город возник в ХII в.

Самым распространённым типом памятников
археологии этого, второго периода являются
курганные группы. Сейчас их учтено более 900.
Именно с этой категории памятников начиналась
археология Подмосковья, когда в далёком 1838 г.
А.Д.Чертков раскопал 15 курганов у д.
Верхогрязье под Звенигородом. Местное население
называет их французскими могилами.

Обычай насыпать курганы над умершим известен с
языческих времён. Под каждой насыпью, как
правило, содержится одно захоронение. Но бывали и
исключения, когда под готовой насыпью устраивали
женские и детские погребения. Такие курганы
представляли собой как бы семейные усыпальницы,
ведь в древности эпидемии уносили людей целыми
семьями.

Высота некоторых курганных насыпей достигала 2
 м. Насыпали их всей общиной. Основная часть
погребений (женские костяки) содержала элеметы
костюма, характерного для племени вятичей. Это —
бусы, браслеты, перстни, а также семилопастные
височные кольца. Они крепились на налобной
повязке по нескольку штук с каждой стороны и при
ходьбе издавали мелодичный звук. Большинство
височных колец серебряные, несмотря на то, что
они принадлежали рядовым жительницам общины. Это
связано с тем, что женщин погребали в подвенечном
уборе, который сохранялся ими в течение жизни.
Эти украшения настолько изящны, что ими
интересуются современные ювелиры.

На севере региона, в бассейне р. Клязьмы, было
принято носить височные кольца, которые имели
форму браслетов (браслетообразные височные
кольца). Некогда такие украшения использовали
представительницы племени кривичей. В своё время
известный русский археолог А.А.Спицын выдвинул
теорию о том, что перечисленным в «Повести
временных лет» славянским племенам (полянам,
древлянам, радимичам, вятичам, кривичам и др.)
соответствовал определённый набор женских
украшений, найденных при раскопках курганов. Так,
для вятичей характерны семилопастные височные
кольца, для кривичей — браслетообразные и т.д.
Однако это утверждение А.А.Спицына было
подвергнуто критике. Было подмечено, что имеет
 место смешение племенных признаков. Например,
очень велик процент «кривичских» курганов
ХII в. на вятичской территории. Была выдвинута
точка зрения, что распространение тех или иных
форм украшений определяет не старые племенные
границы, а границы новых складывающихся
феодальных образований.

Однако дальнейшее изучение курганных
древностей всё же проходило в русле теории
А. А.Спицына. Достаточно перечислить названия
работ: «Курганы вятичей» А.В.Арциховского,
«Поляне и северяне» Б.А.Рыбакова, «Курганы полян»
И.П.Русановой и др. Основную часть бассейна
р. Москвы занимают курганы с племенными
признаками вятичей, главным из которых являются
семилопастные височные кольца, и лишь на севере,
в бассейне Клязьмы и на западе, в бассейне Истры
встречаются курганы с браслетообразными
кольцами, характерными для кривичей.

Строго говоря, курганные древности
ХII—ХIII вв. относятся к периоду, когда в
Подмосковье происходит процесс развития
государственности, поэтому говорить о
«племенах» в этот период вряд ли правильно.
Скорее всего, речь следует вести об
этнографическом атавизме использования
отдельных элементов племенного костюма.

Обращает на себя внимание значительное число
одиночных курганов. Зачастую они имеют крупные
размеры (высотой до 2 м), основная их часть
располагается в южных районах — по нижнему
течению р.  Москвы и левобережью Оки.
Существует мнение, что это — сторожевые
курганы, которые использовались для передачи
световых сигналов в случае военной опасности.
Это объясняет, почему основная их часть
размещалась на юге княжества: на протяжении
столетий Ока являлась тем рубежом, из-за которого
для Руси исходила угроза военной опасности
(монголо-татары, рязанские князья).

Процесс возникновения княжеств в бассейне р.
Москвы носил, видимо, постепенный характер, и
долгое время оставались отдельные районы, куда
власть княжеских данщиков не распространялась.

Один такой район располагался между
Звенигородом на северо-западе и устьем
р. Северки на юго-востоке. Археологические
данные дают возможность выявить ряд
особенностей, характерных только для этой
территории Подмосковья. Прежде всего, здесь
наблюдается наибольшая плотность населения в
домонгольский период, что, очевидно, послужило
преградой для проникновения сюда власти князей.
На этой территории нет ни одного крупного города,
а немногочисленные городища представляли собой
укреплённые центры свободных общинников.

Значительное влияние на демографические
процессы этого, второго периода оказали походы
 монголо-татар на Русь. Кроме снижения
численности населения, перестали существовать
целые отрасли ремёсел, поскольку мастера были
уведены в татарский полон.

Первый поход на Русь хана Бату (1237—1238) начался с
рязанских пределов, так же как и все прочие
походы ордынцев. Источники позволяют проследить
пути движения захватчиков, конечной целью
которых был захват Владимира. Как известно,
первым русским городом, который был разгромлен
татарами, стала Рязань. После разорения
рязанских монастырей и сёл ордынцы «поидоша
на Коломну». После разграбления города основные
силы татар двинулись к Москве. Поход был
зимним, поэтому, надо думать, захватчики
двигались по льду р. Москвы.

Картографированы все сельские поселения на
пути движения ордынцев, как относящиеся к
домонгольскому времени, так и XIV в. В
результате оказалось, что на пути их следования
до 80% сельских поселений ХII—ХIII вв. прекращают
своё существование в XIV в. — иными словами,
практически всё население.

Сведения о втором походе 1293 г. более краткие.
В летописи лишь сообщается, что «татарове взяша
Володимер, Переяславль, Москву, Волок и всех
градов 14».

Третий период освоения Подмосковья приходится
на XIV в. Это столетие — особая веха в истории
Московской земли. В 1328 г. Москва становится
столицей великого княжения, к которой стекается
население из соседних княжеств в надежде на
личное благополучие и безопасность от
 монголо-татар, гарантией чего была умелая и
энергичная политика московских великих
князей.

К сожалению, сельские поселения ХIV в. не
пользуются вниманием археологов. В тех же
нечастых случаях, когда в отдельных регионах
проводились сплошные обследования, выяснилось,
что в этот период (XIV в. ) наметился прямо-таки
демографический взрыв. Сюда, на Московскую землю,
приезжал не только ремесленный люд. Из соседних
княжеств переезжали боярскими и даже княжескими
родами со всеми чадами и домочадцами.

Московские великие князья всячески
поддерживали эту переселенческую политику.
Стремясь удержать служилых людей и боярство, они
в благодарность за ратную службу наделяли
последних значительными земельными наделами.
Поэтому в этот период складываются основные
формы феодального землевладения
(великокняжеского, боярского и церковного).
Археологические обследования десятков таких
владений показали, что, как правило, это
новообразования XIV в. Слоёв предшествующего
времени они не содержат. Таким образом, обработка
этих земельных наделов являлись одной из форм
освоения новых земель.

В этот, третий период происходят и
другие знаковые события истории Московского
княжества. Происходит формирование его рубежей.
Картографирование многих десятков волостей и
сёл, упоминавшихся в духовном завещании Ивана
Калиты (ок. 1336 г.) позволяет надёжно
определить границы княжества этой поры.

Вообще же, духовная Калиты — это целая
программа, направленная на сохранение за Москвой
великокняжеского достоинства и упрочение
финансовой мощи московских князей.

Из этих соображений Иван Калита завещает
Москву всем трём своим сыновьям: «приказываю
отчину свою Москву сыномъ своим», т.е. какой бы из
сыновей ни был великим князем, он всё равно будет
 московским, потому что привязан к ней своей
долей наследства.

С другой стороны, деля все свои волости между
сыновьями почти поровну, он тем самым
обеспечивал каждому из них достаточную
 материальную базу. Старший Семён получал
26 волостей и сёл, Иван — 23, Андрей — 21, княгиня
с маленькими детьми — 26. Причём старший из
сыновей — Семён получал некоторые преимущества
в сравнении с младшими братьями, т.к. под его
контролем оказывалось вся местность по
течению р. Москвы.

К концу столетия эти границы значительно
расширяются, о чём позволяют судить духовные
завещания последующих московских князей.

В градостроительной деятельности этого
периода чувствуется твёрдая рука московских
великих князей. Возникающие в то время города
чётко фиксируют рубежи Московского княжества. На
западе, где начинало набирать силу
Польско-Литовское государство, возникают такие
города, как Оболенск, Лужа, Боровск, Верея. На
севере — Вышгород на Яхроме, Радонеж.

В этот период Москва становится центром
 митрополии и общерусского летописания. К
концу столетия налаживается чеканка собственной
 монеты (при Дмитрии Донском). Возрождается
каменное строительство (Москва, Коломна,
Серпухов). И, наконец, событием, венчающим усилия
народа и княжеской власти, явилась победа
объединённых русских войск на Куликовом поле.

Раскопки городов этого периода, а они изучены
лучше, чем сельские поселения, позволяют
проследить усовершенствования в градостроении.
Застройка городов происходила, как правило,
усадьбами, т.е. сооружались целые комплексы,
состоящие из большого жилого дома, вблизи
которого размещались хозяйственные постройки,
иногда ремесленные мастерские. Всё это
обносили забором из частокола, остатки которого
прослеживаются в виде полосы ямок небольшого
диаметра.

Остатки усадебной застройки выявлены в
Московском Кремле, где были вскрыты большие
жилые дома площадью до 50  м².
Хозяйственные же постройки (погреба, складские
помещения) имели размеры 12—16  м².
Обнаружены также части огороженных частоколом
дворов, иногда с дощатыми или бревенчатыми
вымостками. Прослежены остатки деревянных
 мостовых и дренажных конструкций.

С пребыванием в городах княжеских семей, а
также феодальной верхушки связаны находки
печатей (Москва), золотых украшений (Тушков
городок), богатой поливной золотоордынской
керамики (Коломна). Города этого периода являлись
средоточием ремесленного дела (Радонеж).

Этапы заселения Московской земли на протяжении
пяти веков (IХ—ХIV вв.) свидетельствуют об
интенсивном, порой скачкообразном освоении
бассейна Москворечья славянами. Об этом
свидетельствуют археологические данные.
Изучение дальнейшего расселения древнерусского
населения (начиная с ХV в.), связанного с
процессами феодализации, должно происходить с
использованием письменных источников, и такие
работы по отдельным районам уже стали
появляться.

Мне довелось на протяжении трёх десятков лет
вести раскопки в Подмосковье всех типов
археологических памятников — городищ, сельских
поселений и курганов. Материалы раскопок были
включены в мою монографию «Московская
земля IХ—ХIV вв.» (1991).

Обследования сельских поселений XIV в.
помогли в разрешении проблемы развития
феодального землевладения в Московском регионе.

Этому посвящена моя книга «Феодальное
землевладение Московской земли ХIV в.» (2002).

В настоящее время готовится к изданию книга,
посвящённая раскопкам Звенигорода, которая
будет называться «Звенигород московский и
удел звенигородских князей».

Алевтина ЮШКО,
доктор исторических наук,
старший научный сотрудник
Института археологии РАН