Рѕсѓрµрѕрѕрёрµ поделки поэтапно: Разработки Рабочей Группы по стандартам —

Глава четырнадцатая




:







⇐ 16 20 ⇒


:

  1. Глава I
  2. Глава I
  3. Глава I
  4. Глава I
  5. Глава I
  6. Глава I
  7. Глава I
  8. Глава I
  9. Глава I
  10. Глава II






ВЫБО КОЛЛЕДЖА

 

А теперь давайте сменим тему и поговорим еще об одном важном вопросе. Поскольку некоторые из моих читателей находятся в нижнем секторе кризисного десятилетия, я посвящаю эту главу вопросу, над которым, возможно, они сейчас задумываются. «Куда пойти учиться?»

Конечно, не все стремятся получить высшее образование, и это нормально. Мы все не можем втиснуться в одну и ту же модель. Но тем, кто хотят учиться дальше, я предлагаю несколько мыслей, которые помогут им в разрешении этой проблемы.

Во-первых, следует признать, что я не дам вам совершенных и безукоризненных советов. Я поделюсь с вами своим мнением, которое, возможно, будет отличаться от мнения ваших родителей, школьных учителей или пастора. Но по крайней мере я выложил свои карты на стол и признался в отсутствии полной объективности по данному вопросу.

Прежде всего мы посмотрим, следует ли пойти учиться в христианский колледж или в государственное (светское) учебное заведение. В этом смысле я твердо стою на стороне христианского образования для тех из вас, кто является последователем Иисуса Христа. Мы с женой учились в колледже, который финансировался церковью, и в результате в нашу жизнь был сделан огромный и позитивный вклад. Оба наших ребенка также окончили христианские университеты, и мы очень рады этому. Причину этого я объясню чуть позже.

Конечно, многие студенты получают прекрасное духовное и академическое воспитание и в крупных светских учебных заведениях и не сожалеют о своем решении так поступить. Некоторые из них осуществляют христианское служение в университетских городках этих учебных заведений и сохраняют свою веру в целости. Более того, есть десятки тысяч преданных христианских профессоров, которые преподают в светских университетах, и они уверены в том, что Бог призвал их работать именно там. Я ни в коем случае не сомневаюсь в ценности светских учебных заведений и выражаю свое глубокое к ним уважение.




 

СЛОВО ПОТИВ ГОСУДАСТВЕННЫХ УНИВЕСИТЕТОВ

 

Тем не менее я весьма озабочен некоторыми тревожными тенденциями, которые можно наблюдать в государственных или светских учебных заведениях. Поэтому если вы решите учиться там, вы должны знать, чего ожидать. Честно говоря, я бы не послал своего сына или дочь в подобные заведения по следующим причинам:

 

1. Светские университеты сегодня являются бастионами моральной терпимости, в которых нет места христианскому мировоззрению.

 

Сомневаюсь, что студенты и их родители осознают, насколько враждебными стали многие наши государственные школы по отношению ко всему, что связано с христианством. В этой системе просто нет места для Бога. Новым богом для них является «многообразие», которое почтительно относится ко всем мировоззрениям и философиям, кроме одного. Христианская перспектива не только исключается из аудиторий университетов, но часто подвергается насмешкам и пренебрежению.




 

Я весьма озабочен некоторыми тревожными тенденциями, которые можно наблюдать в государственных или светских учебных заведениях.

 

Доминирующая философия в сегодняшних государственных университетах называется релятивизмом, и он категорически отвергает существование истины и моральных абсолютов. К людям, которые «глупы» настолько, чтобы верить в древние библейские истины или утверждения Христа, относятся либо с жалостью, либо с презрением.

 

2. В государственных университетах доминируют политически корректные мысли, против которых можно восстать только ценой большой личной жертвы.

 

Сегодня, пожалуй, в современных светских учебных заведениях меньше свободы мысли, чем в других сегментах общества. Студенту или преподавателю просто запрещено высказывать идеи, которые противоречат общепринятому «коллективному мнению». Эта чистота мысли утверждается далее так называемой университетской «интеллектуальной полицией», в которую входят экстремисты феминистского движения из числа преподавателей, активисты из рядов гомосексуалистов и лесбиянок, профессора левого толка, активисты других меньшинств. Дональд Каган, бывший декан Йельского колледжа, сказал: «Я был студентом в дни Джозефа Маккарти, но сейчас у нас меньше свобод, чем было в те дни»50.

По словам Тодда Акермана, репортера «The Houston Chronicler», по крайней мере двести пятьдесят университетов обладают собственным, специфическим «языковым кодом», к которому студенты должны приспособиться51. Какие идеи они подвергают цензуре? Джон Лео, написавший статью в «U.S. News and World Report», перечисляет такие темы, критика которых считается недопустимой: «езультаты выпускных экзаменов в школе, сомнения относительно абортов, католицизм, ношение изделий из натурального меха, любой акцент на высокие стандарты и любое предположение о том, что вопросы пола и национальной принадлежности не являются самыми главными вопросами современности»52.




Вот несколько примеров политической корректности в действии:

 

• Университет штата Пенсильвания в 1990 году поставил в известность десять тысяч своих новичков о том, что в случае их поселения в одной комнате со студентом-гомосексуалистом им не будет разрешено жаловаться 53.

• В Юридической школе Нью-Йорка студенты отказались обсуждать спорное судебное дело матери-лесбиянки, которая пыталась отсудить опекунство над своим ребенком, полагая, что неодобрительное отношение к этому делу было бы неприятно для гомосексуалистов 54.

• В Гарвардском университете ведущий либеральный историк в области расовых отношений Стивен Тернстром был назван «расистом» за поддержку взглядов сенатора Патрика Мойнигана на социальные проблемы, вызванные распадом черных семей, и за использование таких терминов, как «американские индейцы» вместо «американцы-аборигены»55.

• Университет штата Мичиган выпустил «уководство для студентов по правильному поведению», в котором без разбору осуждаются, например, расистские угрозы в одном ряду с такими факторами поведения, как «нежелание пригласить на вечеринку сокурсницу, потому что она лесбиянка»56.

• Когда секретарь Министерства здравоохранения и социальных служб Донна Шалала работала проректором университета Висконсина-Мэдисона, члены правления университета в письменной форме потребовали от студентов и преподавателей политической корректности в речи. Документ был настолько экстремальным, что федеральный суд признал его антиконституционным 57.

 

3. Политически корректная философия во многих университетах с презрением относится к западной цивилизации с ее акцентом на иудео-христианском наследии.

 

Многие из самых престижных университетов, включая Стенфордский, отказались от «базовой учебной программы», основанной на западной цивилизации. Они полагают, что утверждение этих ценностей может оскорбить чувства меньшинств, женщин и гомосексуалистов. В этих университетах выражается величайшее неуважение к литературе, науке, искусству, религиозному наследию и истории европейских предшественников (простите, предшественниц тоже!). Меньший акцент делается на изучении Шекспира, Моцарта, Ньютона, Галилея, британской монархии и значительных событий европейской истории. По сути, вполне можно окончить семьдесят восемь процентов американских колледжей и университетов и не пройти курса западной цивилизации58.

Каковы последствия такого положения вещей? Линн Чинней, бывший председатель Национального фонда содействия гуманитарным исследованиям, написала, что многие студенты получают степень бакалавра, не зная «основных событий истории и развития мысли»59. Например, в 1989 году в результате опроса, проведенного Институтом Гэллапа, двадцать пять процентов из семисот студентов старшекурсников не знали, что Колумб до 1500 года высадился в Западном полушарии. Многие не знают о существовании Великой хартии вольностей (1215 год)60. То, что в течение последних двухсот лет называлось либеральным художественным образованием, переживает радикальную трансформацию. Эта революция началась с отказа от концепций истины, а потом избавилась и от нашего общего наследия, которое связывало нас как людей. Многообразие — вот новая страсть, призванная не объединить нас, а наоборот, противопоставить нас друг другу и заставить бороться за свои права.

 

4. Университеты стали буквально благоприятной почвой для распространения болезней, передаваемых половым путем (включая ВИЧ), пропаганды образа жизни гомосексуалистов, нежелательной беременности, абортов, алкоголизма и наркомании.

 

По мере того как университеты все более ужесточают свои требования по соблюдению политической корректности, они, похоже, все больше равнодушия проявляют к половой распущенности среди студентов и к другим видам поведения, связанным с нравственностью. Более того, само слово «нравственность» предполагает выражение мнения об истинных ценностях, а оно нарушает «теологию» политкорректности.

 

Многообразие не объединяет нас, но становится новой страстью.

 

Например, руководители университета Калифорнии в Беркли в течение месяцев не могли решить, что делать с «голым парнем». Осенью 1992 года студент по имени Эндрю Мартинез стал разгуливать по студенческому городку голым. Он бегал, ел в заведениях общественного питания и посещал занятия абсолютно голым. Когда его спрашивали, почему он не одевается, он говорил, что таким образом выражает протест против сексуально репрессивных традиций в западном обществе. Женщины чувствовали себя неудобно в его присутствии, и представители обоих полов не желали садиться после него на то место, где до них сидел он.

Невероятно, но руководству университета понадобились долгие осенние и зимние месяцы для того, чтобы разобраться с этим грубым нарушением общественного порядка. Они не сумели найти юридических рычагов или соответствующих пунктов в правилах университета, на основании которых можно было бы заставить «голого парня» либо одеться, либо уйти из университета. Напротив, все делалось для того, чтобы не нарушить его прав. Однако помните, что руководители всегда найдут предлог для того, чтобы исключить студента, который высказывает нежелательное мнение об аморальности или гомосексуализме.

Мартинеза все же исключили в соответствии с торопливо написанным указом, запрещающим обнажение в публичных местах, но тут же пригласили обратно, когда руководство университета осознало, что на этом решении не было одобрительной резолюции проректора университета. Такова яркая иллюстрация моральной неразберихи наших дней. Наконец, в конце января Мартинеза исключили из университета. Как им все же удалось его выставить? Несколько девушек-студенток обвинили его в том, что такое поведение было сродни «сексуальным домогательствам»! Этим все сказано, не так ли? Этого человека не могли исключить за нарушение элементарных правил приличия. Чтобы его голый зад больше не появлялся в стенах университета, его пришлось обличить в нарушении принципов политической корректности.

Насколько я знаю, мистер Мартинез готовится подать в суд на университет. Вполне логично. Калифорнийцы исправно платили налоги, чтобы дать этому неблагодарному пижону образование, которое он теперь бросает им в лицо с обвинениями. После этого руководители Беркли жалостливо позволяют ему издеваться над всей системой61.

Что касается сексуального поведения в других университетах, задумайтесь над следующими иллюстрациями:

 

• Исследования студентов в Центре здоровья университета Техаса выявили примерно одного студента из ста, обратившегося за медицинской помощью в связи с инфицированием вирусом, вызывающим СПИД62.

• Семьдесят пять процентов студентов, посетивших Центр здоровья в университете Стэнфорда, называют себя «сексуально активными» людьми63.

 

И это лишь небольшое количество беспокоящих меня вопросов, касающихся светских университетов. Печально осознавать, что наши самые интеллектуальные и перспективные студенты должны мириться с релятивистскими философиями, от которых прежние поколения приходили в ужас. Если вы решите продолжать обучение в одном из этих университетов, вы хотя бы будете знать, что вас там ожидает.

 

СЛОВО В ЗАЩИТУ ХИСТИАНСКИХ КОЛЛЕДЖЕЙ

 

Но что можно сказать про колледжи и университеты, называющие себя христианскими? Удается ли им избежать ловушек и безнравственности, о которых мы говорили выше? Некоторым действительно не удается, в то время как большая часть из них — учебные заведения абсолютно иного типа. Я благодарю Бога за школы, в которых практикуется серьезное отношение к Евангелию Иисуса Христа. Они делают все, чтобы утвердить нашу веру в вашем поколении и в грядущие времена.

Вот несколько причин, по которым я твердо верю в христианское образование:

 

1. Трудно переоценить важность влияния благочестивых профессоров на молодых людей в подростковом и отроческом возрасте.

 

 

Я благодарю Бога за школы, в которых практикуется серьезное отношение к Евангелию Иисуса Христа.

 

Я чувствую особую озабоченность по поводу того, что в молодые годы человек в особенной степени подвержен влиянию преподавателей и наставников. Образование изменяет людей в первую очередь по причине того, что студенты восхищаются и подражают тем преподавателям, которые производят на них впечатление своим опытом, ученостью, зрелостью, интеллигентностью и харизмой. Все это делает молодых людей легко поддающимся материалом для представителей старшего поколения, которые хотели бы реорганизовать их прежние убеждения и систему ценностей.

Каждый, кто обладает властью завалить студента на экзамене, легко возьмет верх в любом споре относительно веры, морали или философии. Вот почему нам нужно поддерживать благочестивых людей, которые посвятили свою жизнь христианским принципам. Мы также должны продолжать эти идеи в подрастающем поколении. Мнение и мировоззрение профессоров пропитывает их учение, какой бы предмет они ни преподавали, как и их отношение к Богу.

 

2. Христианское образование делает акцент на единстве во взаимоотношениях между людьми.

 

Как мы уже отметили, светские учебные заведения полностью подчинились концепции разнообразия в университетской жизни. На практике это означает, что люди разделились на группы по интересам. Афроамериканцы настроены против латиноамериканцев, которые находятся в состоянии войны с азиатами, а те, в свою очередь, отвергают американских индейцев, и все они вместе конкурируют с гомосексуалистами и лесбиянками за свое место под солнцем, завоевание статуса и территории. Например, несколько лет назад на церемонии вручения наград от Академии кинематографии акцент на «женщинах в киноискусстве» был главной темой программы. Однако совершенно невозможно превозносить один пол, приписывая ему все достоинства и дары без того, чтобы не принизить другой пол. Именно к этому приводят крайности в стремлении к многообразию. И действительно, в одном из недавних выпусков «Newsweek» была определена еще одна, последняя группа жертв — белые мужчины64. Теперь нам всем есть за что бороться.

Авраам Линкольн в 1858 году в своей речи на Конвенции республиканцев в штате Иллинойс процитировал Священное Писание. Он сказал: «Всякий… дом, разделившийся сам в себе, не устоит»65. К этому, боюсь, и приводит разнообразие. Если под этим термином мы подразумеваем любовь и терпимость к людям, отличающимся друг от друга, тогда подобное явление обладает большой значимостью и ценно для нас. Но если под многообразием мы имеем в виду свое право отвергать друг друга и если мы не ориентируемся на общие ценности, наследие, верность и надежду, тогда мы превратились в нацию, навлекшую на себя очень серьезные проблемы.

 

Если мы не ориентируемся на общие ценности, наследие, верность и надежду, тогда мы превратились в нацию, навлекшую на себя очень серьезные проблемы.

 

Прав я или нет, но я считаю, что христианские колледжи делают упор не на том, что разделяет людей, но на ценностях, которые людей объединяют. И общим знаменателем здесь служит Евангелие Иисуса Христа. Он повелел нам любить друг друга, забывая о наших различиях, опекая и заботясь о «меньших» из нас. Именно эти понятия, а не многообразие, заслуживают наших усилий.

И хотя христианские профессора и работники христианских учебных заведений не всегда преуспевают в этом направлении, главной нашей целью остается единство. Другими словами, они не разделяют студентов и преподавательский состав на соперничающие группы по интересам, а напротив, стараются объединить их. Думаю, в этом состоит самое важное отличие христианских учебных заведений.

 

3. Я абсолютно убежден в том, что, как правило, студенты в христианских учебных заведениях получают более качественное образование.

 

Светские университеты заработали свою репутацию в большей степени за счет высокого качества исследовательской работы, которая проводится в их стенах. А вот обучению студентов ниже аспирантского уровня уделяется меньше внимания. Профессора получают признание и вознаграждение за научные открытия и за количество опубликованных работ. Их способность обучать и мотивировать студентов не имеет особого значения. Поэтому студенты часто оказываются в огромных потоках, насчитывающих от двухсот до трех тысяч человек.

В роли преподавателя может оказаться неопытный аспирант, чья сфера интересов ограничивается его научными изысканиями. Я очень хорошо знаю эту систему. Когда я учился в докторантуре, я тоже преподавал в университете Южной Калифорнии.

Ситуация в христианских колледжах, как правило, кардинально иная. Студенты обычно близки и дружны со своими преподавателями. Учебные группы небольшие по количественному составу, и у студентов есть возможность взаимодействия друг с другом и выяснения интересующих их вопросов. Вполне обычным явлением можно назвать неформальные дискуссии дома у преподавателя или в ресторане. Если учесть, что государственные университеты могут насчитывать до тридцати тысяч студентов, перестаешь сомневаться в том, где студенту можно получить самое качественное образование.

 

4. Христианский колледж — это единственное место, где большая часть студентов исповедуют христианскую веру. И это исключительно важно.

 

В студенческие годы на молодых людей большое влияние оказывают не только преподаватели. Сокурсники тоже воздействуют на молодых людей, с которыми вместе учатся. Поэтому обучение в одной группе с людьми, исповедующими веру в Иисуса Христа, очень важно для образования связей, возникающих в годы обучения в университете.

В дополнение к формальному обучению, которое проходит в учебных классах, качественное образование также подразумевает широкий спектр общения с друзьями, разделяющими общие с вами взгляды и убеждения. К этому общению относятся и вечеринки в общежитии, программа деятельности в студенческой часовне, спортивные занятия в колледже, занятия в драматических группах, группах по изучению Библии и встречах в домах преподавателей.

Дружба, завязавшаяся в таком общении, запомнится на всю жизнь. Точно таким же образом молодым людям важно жениться на том, кто разделяет с ними христианские убеждения, поэтому вы поступите мудро, если выберете для обучения христианский колледж, где реальнее познакомиться со своим будущим брачным партнером.

Мы с Ширли познакомились во время обучения в христианском колледже, и студенты, с которыми мы там дружили, до сих пор являются нашими самыми лучшими друзьями, а ведь с тех пор прошло более сорока лет. Таких друзей вы не найдете в детстве или в годы после учебы. Я благодарю Бога за тот опыт общения, который приобрел в молодые годы во время обучения в колледже с людьми, разделявшими со мной мою веру, систему убеждений и ценности!

Я знаю, что многие семьи не могут оплатить обучение своих детей в христианских учебных заведениях. Собственно, я обнаружил, что обучение в христианских учебных заведениях обычно стоит меньше, чем в сравнимых по качеству мирских школах.

Вам следует также знать, что большая часть христианских колледжей делает снисхождение для семей с низким уровнем доходов или для тех молодых людей, которые потеряли своих родителей или имеют иные проблемы. Вы будете удивлены, узнав, что Бог чудесным образом обеспечивает нужды таких людей через финансовую помощь, федеральные гранты и займы, рабочие программы и специальные стипендии для студентов. Поэтому прежде чем вы исключите для себя возможность обучения в частном учебном заведении, надеюсь, вы проанализируете все имеющиеся возможности. Я также не рекомендую учиться в светском колледже хотя бы первые два года, если только это не вызвано настоятельной необходимостью. Первый и второй курсы — это самое важное время для личностного роста и развития.

 

Обучение в христианских учебных заведениях обычно стоит меньше, чем в сравнимых по качеству мирских школах.

 

Если вы собираетесь учиться в христианском колледже и не знаете, какой выбрать, в христианском книжном магазине вы можете купить недорогой справочник «Choose a Christian College», выпущенный Peterson’s Guides, одним из самых больших издательств, выпускающих подобную продукцию. И хотя в этом справочнике перечислены не все колледжи в Северной Америке, в нем представлена информация о ста колледжах и университетах, входящих в Коалицию христианских колледжей. Все они отвечают восьми критериям, предъявляемым к членам этой Коалиции, включая обязательное исповедание членами преподавательского состава веры в Иисуса Христа. В справочнике «Choose a Christian College» вы также найдете информацию о стоимости обучения, грантах и финансовой помощи, специализации, требованиях к вступительным экзаменам и факты из жизни студенческого коллектива.

Надеюсь, что благодаря этому разделу вы смогли определиться с собственными взглядами относительно высшего образования. Вы также можете посоветоваться и проконсультироваться у людей, которым вы доверяете.

 

 







: 2015-09-13; : 7;


⇐ 11121314151617181920 ⇒

ОСОБАЯ ЦЕЛ 1

⇐ 151617181920212223 ⇒

Гелька и Янка шли из школы. Лениво брели и молчали.

Сентябрь кончался, но дни стояли по-прежнему тёплые. Было совсем безветренно. Пушистые семена белоцвета висели в воздухе неподвижно. На пустырях цвели мелкие городские ромашки, и над ними летали поздние бабочки. Солнце ещё грело сквозь рубашки плечи, но не сильно – словно осторожно трогало на прощанье тёплой ладошкой. У Гельки в такие дни было спокойное тихое настроение. Даже тревога за Юрку почти угасала, и казалось, что скоро всё объяснится и всё будет хорошо…

Гелька сказал:

– Пойдём к реке, Янка…

– Зачем? – Янка оторвался от своих мыслей. Что это были за мысли, Гелька не знал. Но, видимо, не такие спокойные, как Гелькины.

– Просто так, – сказал Гелька.

– Вода уже холодная… – Янка смотрел как-то озабоченно.

– Да не купаться же. Посидим на обрыве. Вон какой хороший денёк..

– Что? – Янка остановился. Не то испугался, не то сильно удивился. Или обиделся?

Гелька тоже испуганно остановился.

– С тобой что? Янка…

Янка сморщил лицо, тряхнул головой.

– Ты скажи… Ты что сейчас сказал?

Гелька ошеломлённо пробормотал:

–А что такого… Сказал: хороший денёк…

– Сейчас… – Янка опять поморщился. Уронил с плеча сумку, быстро сел на край каменного тротуара, обхватил колени, съёжил плечи – на них горбились мягкие погончики школьной рубашки.

Гелька торопливо сел рядом. Тихое настроение пропало, и опять пришла тревога – она стала такой привычной в дни августа и сентября. Гелька ничего не спросил. Он ждал, что скажет Янка.

Янка медленно посмотрел из-за поднятого плеча. Горько прошептал:

– Теперь ясно, почему она кружилась…

– Что?

– Голова… Помнишь, как я стал бояться высоты?

– Ну… не так уж ты боялся. Это хоть с кем бывает, – осторожно сказал Гелька. – Это случайно.

Янка уткнулся носом в колени. Сказал опять шёпотом :

– Не случайно… Это всегда так бывает перед тем, как начинаешь летать. Очень боишься высоты, и этот страх надо пересилить… Теперь-то я всё вспомнил.

– Янка…

– Гелька, я не Янка.

Гелька, не показывая испуга, сказал очень бережно:

– Пойдём домой потихонечку. Ты, наверно, немного заболел. Тогда вечером продрогли на свалке…

– Гелька, я правда не Янка…

– А кто?

– Меня звали знаешь как? Да-ни-ил. Данила, Данилка… Данька… Мама звала Денёк. Потом и все так звали…

– Ну, хорошо. Пойдём к маме…

– Да я не про эту маму. Той мамы нет… – тихо сказал Янка.

– Ну… смотри. Листик и Васька идут. Давай мы тебя домой проводим. А?

Янка быстро встал. Накинул на плечо белый ремень сумки. Отбросил назад волосы. И сделался какой-то непривычный: сразу подросший, строгий, незнакомый. Сказал негромко, но решительно:

– Лучше пойдём к тебе, Гелик. На крышу. Все вместе. Там никто не мешает, я про всё расскажу.

Они проговорили до вечера.

В сентябре сумерки приходят рано. Они зябкие, осенние. Но у нагретого кожуха энергосборника на крыше было тепло.

Над головами зажглись первые звёзды. Янка грустно сказал:

– Я с самого начала чувствовал, что Юрка уйдёт. И что я должен ему помочь. Это была особая цель. Думаете, я тогда случайно вагон с искоркой разогнал? Я понимал, что так надо. Только не знал, зачем…

Всё случилось раньше времени, потому что появился Глеб. Мы с ребятами не рассчитали… Ну, кто мог подумать, что в Старогорске неизвестно откуда появится какой-то Глеб? Из-за него всё и сорвалось…

– Может, всё-таки не сорвалось? – робко спросил Листик. Они с Васькой почти всё время молчали, но теперь Листик подал голос.

– Как же не сорвалось? – с беспощадной досадой сказал Янка. – Я должен был увести Юрку к отцу вот сейчас, в сентябре, когда всё вспомню… Отец просил хотя бы узнать про Юрку, весточку от него принести, а все ветерки решили: это не выход. ешили, что надо вытащить Юрку туда вот такого, пока он не вырос, рвануть его на сорок лет вперёд. Через все эти чёртовы пространства и временные поля, напролом… А я это дело провалил.

– Но ты же не виноват, – сказал Гелька.

– Какая разница, виноват я или нет? Юрка-то с отцом никогда не встретятся.

– А может, всё-таки встретятся? – робко проговорил Листик. – Может, Юрик отца сам найдёт?

Янка трахнул кулаком по энергосборнику и сказал почти со слезами:

– Ну как вы не понимаете? Он его н е н а ш ё л. аз он был с нами во время восстания. Теперь-то я знаю, что Музыкант – это Юрка… А восстание было за сорок лет до того, как на Планете появился Яр…

– Да как это может быть? – беспомощно спросил Гелька. – Юрка ушёл от нас полтора месяца назад. А эскадер-«девятка» ещё не построен… Так не бывает.

Он говорил это уже не первый раз.

– Значит, бывает… – уныло ответил Янка. – Значит, о н и замкнули время в кольцо.

– Эти… которые клоуны? – прошептал Листик и придвинулся к Гельке.

– Ну да…

– А как это «в кольцо»? Мы ещё не проходили…

– Этого никто не проходил и никто не понимает, – со вздохом сказал Янка-Денёк. – Но они замкнули. Вот и пошла карусель.

– Янка… – Гелька морщился, будто решал головоломку. – Но если ты вернёшься… Когда ты вернёшься т у д а, ты же можешь встретить Яра и объяснить, что Юрка стал ветерком. Что он теперь в Пустом Городе. Они же смогут увидеться. Ну… хоть ненадолго…

– Да не вернусь я туда, – устало проговорил Янка. – Время-то в кольце. Меня принесёт к самому началу, и всё опять… Опять перестрелка Берегов, пароход тонет, на котором мама и я. Меня воздушной волной в воду… Потом лицей, восстание… Потом мы – ветерки, летаем, летаем столько лет. Наконец – поляна, Яр, я лечу сюда. Делаюсь совсем крошечный, живу в Приморске, потом здесь… И снова круг. И мне кажется, так было уже тысячу раз…

Прозвучало в тихом Янкином рассказе такое отчаяние, что Гелька передёрнул плечами и плотнее прижался к тёплому кожуху.

Листик недоумённо спросил:

– А зачем делаться крошечным? Нельзя разве сразу?

– Сразу… нет, нельзя, – вздохнул Янка. – Если ветерок хочет надолго превратиться в человека, он это может, но надо с самого начала. Будто бы только родился… Это совсем даже не плохо, я так и хотел. Хорошо ведь, когда ты снова настоящий и у тебя есть дом и родные… – Янка виновато улыбнулся. – Это называется «идти в подкидыши». Другие ветерки тоже так делают. Некоторые…

– А почему не все? – шёпотом спросил Гелька.

– Кое-кто не умеет. А многие боятся…

– азве это опасно?

– Это не опасно… Ветеркам вообще ничего не опасно. Только в конце очень тяжело… Ну, когда приходит время улетать. Когда знаешь, что надо прощаться навсегда…

– А разве обязательно улетать? – спросил Листик.

– Такой закон природы у нас. Если ты подкидыш и если исполняется тебе столько лет, сколько было раньше… ну, когда ты навеки сделался ветерком, тогда ты всё вспоминаешь и тебя уносит обратно…

Гелька через силу проговорил:

– А тебе… когда?

– Мне в день восстания было ровно двенадцать. А сейчас будет через неделю…

– А дома… ты расскажешь?

– Я маме и папе ничего не буду говорить… Может, они и не станут так горевать, они же знают, что я не родной, а приёмный…

«Всё равно будут», – подумал Гелька.

– А дедушке я всё рассказал. Он меня больше всех любил… любит.

– Когда же ты успел? – спросил Гелька.

– Сегодня. Когда ты обедал, а я сумку домой относил.

«Обедал…» – горько усмехнулся про себя Гелька, вспомнив, как кусок не лез в горло, а тётя Вика сердито кудахтала рядом. И спросил:

– А он что… дедушка-то?

Янка лег на кровельный пластик, положил лицо на согнутые руки. Глухо ответил:

– Он такое сказал… Обнял меня и говорит: «Я это давно чувствовал… Ничего. Скоро я умру, а ты летай, мой ветерок. Пока не порвётся кольцо…»

– азве оно порвётся? – быстро спросил Гелька.

– Когда? – печально отозвался Янка. – Кто его порвёт?

аздался скрежет. Это по ребристому пластику съехал на твёрдом заду с гребня крыши Васька. До сих пор он сидел выше всех и не говорил ни слова. Теперь он включил фиолетовые глаза и сказал:

– А почему бы и нет?

– Что? – хмуро спросил Гелька.

– Почему бы его не порвать? Это кольцо.

– Васька, ты, конечно, умный, – печально сказал Гелька. – Но ты ещё… ты мало в физике разбираешься. Это не простое кольцо, а время. Где оно, как ты за него схватишься?

– За него и не надо, – металлическим голосом ответил Васька. Таким голосом он говорил, когда капризничал или хвастался. – Должна быть модель.

Янка быстро поднялся.

– Что?

Васька встал и включил на верхушке энергосборника лампочку. Засунул резиновые ладони в тесные кармашки матросского костюмчика.

– Физику я знаю теперь в пятьсот раз лучше вас, – небрежно сообщил он. – Позавчера я прочитал семитомник доктора физических наук Лаптева, а вчера «Общую теорию пространства» профессора Окаямы… – Он прошёлся вокруг кожуха. Штаны его от езды по крыше были сзади изодраны в клочья. Но это Ваську ничуть не смущало.

– Я долго вас тут слушал, – заявил он.– Я специально выключил блок чувствительности, чтобы не переживать вместе с вами. Когда все расстраиваются и хнычут, хоть один кто-то должен оставаться с ясной головой.

– Перестань топать, – попросил Гелька. – Говори толком.

– Говорю толком. Эти существа, название которых точно не определено, – «клоуны», «манекены», «люди, которые велят», – они не могут работать без модели. Им нужна была искорка, чтобы работать с галактикой. Это модель. Без неё у них пока ничего не получается. Они замкнули время, это у них получилось. Значит, где-то замкнули модель, кольцо. азомкнётся кольцо модели – разомкнётся время.

– Где она, эта модель? В каком космосе её найдёшь?.. – сказал Янка.

– Думать надо, – ответил Васька с ноткой самодовольства.

– Ты думал? – быстро спросил Гелька.

– Думал. Поезд, который идёт на станцию Мост.

Сначала все молчали. Потом Листик удивлённо спросил:

– Какой мост?

– Подожди, Огонёк, – сказал Гелька.

Они стояли на крыше тесной кучкой, Васька – посередине. Он был тёплый, как походная печка.

– Этот поезд идёт через три пространства, – медленно проговорил Янка. – А может быть, и больше… И всегда в одну сторону… Да, это кольцо.

– азве он не идёт обратно, когда приходит на станцию Мост? – спросил Гелька.

Янка помотал головой.

– Нет станции Мост. Никто её не видел.

– Есть, – важно сказал Васька. – Только она растянута по всему кольцу. Вся рельсовая дорога – это станция Мост. Дело не в поезде, а в самом рельсовом пути. Он и есть кольцо.

– Значит, что? – Янка-Денёк выпрямился по-боевому. И Гельке показалось, что где-то заиграла музыка «Восстание». – Будем рвать рельсы?

– Где? – спросил Гелька.

Васька сказал:

– Станция растянута, по Мост всё-таки есть.

– Ой… – прошептал Листик-Огонёк. – Это, значит, тот, где свалка?

Первый раз они увидели Мост в августе. Был вечер с яркой круглой луной. Пришло уже время отправляться домой – до этого они долго лазили среди старых автомашин, сломанных холодильников, стереовизоров, ржавых труб и батарей отопления. Нашли много интересных непонятных штук и разных деталей для Васьки, который ещё не был готов. Листик сильно расцарапал руку, и Гелька сказал, что надо зайти к старухам: промыть и перевязать. Они, конечно, будут ворчать, но ничего не поделаешь.

Старухи жили в жестяных кибитках на краю свалки. Жили тесно, в пыли и ржавчине, поэтому их, наверно, и звали ржавыми ведьмами. А может, и потому, что они вправду были немного колдуньи.

Высокая седая ведьма с замотанным горлом – Эльвира Галактионовна – в самом деле заворчала на ребят. Но ворчала недолго. Смазала чем-то холодным и шипучим царапины Листика, и они тут же затянулись. Потом она сердито сунула Листику, Янке и Гельке по горсти слипшихся леденцов и прохрипела:

– Теперь, молодые люди, гуляйте-ка домой. У нас тута свои дела, неча на наши старушечьи забавы глядеть. Полнолуние нонче, бабки танцевать будут, так что оревуар…

– Спасибо, до свиданья, – по очереди сказали все трое. Но когда вышли из ведьминого жилища, Гелька прошептал :

– Посмотрим?

Они ещё никогда не видели, как танцуют ржавые ведьмы, только слышали об этом от робота Ерёмы, Васькиного отца.

Прячась за грудами лома, они пробрались к «танцевальной площадке». Это был пустырь на южном краю свалки. Он зарос татарником и белоцветом. Там и тут среди сорняков торчали бочки из-под смазки и бензина.

ебята притаились. Ведьмы ковыляли к бочкам. Подолы широких цыганских юбок цеплялись за татарник и белоцвет. Под луной тускло искрились пластмассовые бусы. Ведьм было шестеро. Каждая, подойдя к бочке, замирала, странно вытягивалась, потом, будто её подбрасывали снизу, подлетала и вскакивала на круглое железное дно. Бочка отвечала гулким ударом.

– Что это они? – прошептал маленький Листик. Он был на свалке первый раз и немного боялся.

Гелька тихо ответил:

– Не бойся… Ничего такого, они же ведьмы.

…Никто не знал, откуда ржавые ведьмы взялись и зачем живут на свете. Ходили слухи, что давным-давно на месте свалки был цыганский табор и старухи остались здесь с тех незапамятных времён. Была также сказка, что когда-то свалкой правил, как король, тощий ржавый старик – то ли колдун, то ли сумасшедший. Он говорил, что со временем весь мир превратится в свалку ржавого железа и ему, старику, придёт пора править этим миром. А ведьмы станут ржавыми придворными дамами… ассказы эти, скорее всего, были сплошные фантазии…

«А может быть, старик был из тех?» – подумал Гелька, прячась за мятой автомобильной дверцей. Ему тоже стало жутковато. Но тут же он вспомнил, что старухи никогда не делали зла мальчишкам (если не считать ворчанья)…

Старухи замерли на бочках. На фоне лунного неба они казались статуями из заброшенного парка. Вдруг одна ударила каблуком. Ей ответила другая. За ними топнули сразу несколько. Ещё, ещё… Удары каблуков по гудящему железу перешли в рассыпчатый грохот, но тут же в грохоте пробился чёткий ритм. убленая мелодия какого-то быстрого и дерзкого танца. Ведьмы запрокидывали разлохмаченные головы, угловато выбрасывали руки, ломались в талии, юбки метались вокруг них, а железный ритм гремел над пустырём…

– Во рубят, – прошептал Янка. – На три четверти…

Танец ржавых ведьм гулко стучал, рокотал и рассыпался под зелёным лунным небом. Постепенно он стал казаться не таким громким. Зато узор его ритма сделался сложнее, красивее. Сквозь гулкие удары пробивалась россыпь мелких тактов, они переплетались, обгоняя друг друга… Потом в танец проник посторонний, пришедший издалека гул.

Это был нарастающий шум поезда. Старого поезда, какие до сих пор бегают на дачных линиях. Они мчатся по рельсам с деревянными шпалами и гремят колёсами на стыках. Откуда он мог взяться? Поблизости не было рельсовых путей.

Гелька, Янка и Листик запереглядывались. В это время за пустырём, в сотне метров от пляшущих ведьм, возник в светлом от луны воздухе чёрный мост. Громадный, похожий на великанские ворота. Это был мост без начала и без конца. Его края терялись, таяли в воздухе – неясные и размытые. И вот на одном таком краю возникла голова поезда – допотопный локомотив с прожектором впереди и клочкастым шлейфом дыма над топкой. Паровоз выскочил на мост из ничего и потянул из этого ничего чёрные вагоны – с площадками сзади и спереди, с неяркой цепочкой оконных огоньков…

Это был не мираж. В земле отдался дробный гул колёс, прилетел запах угольной гари.

А танец ржавых ведьм гудел и рокотал, будто ничего не случилось.

…Взрослые, когда сталкиваются с непонятным, порою пугаются и делают вид, что ничего не произошло. Ничего, мол, такого нет. Нет – вот и всё. Гелька, Янка и Листик так не могли. На следующий вечер они устроили засаду на южном краю пустыря, в зарослях бурьяна и «бабкиных бус». И опять плясали ржавые ведьмы, и опять возник мост. На этот раз совсем рядом с ребятами.

– Бежим! – скомандовал Гелька, хотя было страшно. И они помчались к мосту, и, как всегда, сухие ягоды «бабкиных бус» хлёстко лупили их по ногам.

Опоры моста были сложены из бугристых глыб – чешуйки слюды в граните искрились от луны. Гелька потрогал камень. Гранит был влажный и холодный. В щели между глыбами были вбиты ржавые скобы – они лесенкой уходили вверх, к огороженному тонкими перилами полотну. Высота была большущая – метров тридцать. И на этой высоте с нарастающим и угасающим гулом снова прошёл поезд.